Осознание

  
   Вряд ли можно сказать, что моя профессия оригинальна. Такие, как я, были всегда. Шуты, советники, секретари - те, на кого первой падет карающая длань разгневанной королевы... И те, для кого кроме этой самой длани и нет других наказаний.
   Нас нельзя уволить. Мы есть всегда.
   Мы приходим под разными личинами. Мы - Безликие. Наместники всемогущего Повелителя, которые сделают из королевской власти одну лишь фикцию...
   Я - слуга двух господ. Я - наместник повелителя самой Смерти. Я - жалкий, но доверенный служащий Королевы Иллиарэ. Я - один из многочисленных секретарей Смерти...
   Я - Дьявол Ее Величества.
  

– Да. Да, это Том Оливер. Нет. Извините, нет, я не участвую в ток-шоу. Тем более на эту тему. И интервью на эту тему тоже не даю. Нет, мне нечего сказать о Юджине Стоуне. Да, я был с ним… Постойте, откуда вам это известно? Нет. Я ничего не знаю. Оплата меня не интересует тоже, да. До свидания. И не звоните сюда больше!

«Холодно, чёрт возьми, как же холодно». 
Тьма переполнила низкое туманное небо, сделав его непроглядно чёрным. Ветра больше не было, но ледяной воздух пробирал до костей. Юджин устало смотрел себе под ноги. Его кеды, грязные и изношенные после долгой дороги, почти превратились в хлам. С каждым шагом в них залетал случайно взбиваемый с земли снег. Он поднял глаза; заснеженная равнина простиралась вперёд на многие километры, и не было ей конца. 

В палате по-прежнему было тихо; никакие другие посетители пока не явились. Туманное утреннее солнце бросало свои тусклые лучи на лицо Юджина. Неотрывно глядя на больного, Том сел рядом с койкой, пододвинув поближе свой стул, а на коленях у себя разместил магнитофон. 

Дин распахнул окно больничной палаты. Вместе с прохладным сырым ветром внутрь влетели звуки песен Nameless – их пропевали фанаты под окнами клиники. Пели нестройно, но всё же с душой. «Раннее утро, а они уже там, – подумал Дин. – Интересно, как бы к этому отнёсся Юджин».

  Пятьдесят оттенков розового - 9

     Павлинка, моя любимая добрая фея, махнула со своего станка рукой (она стояла в соседнем кое), и указала стайку молодежи, облепившей ее товар, мол, подойти не могу, я сама к ней бросилась с двумя бутербродами, двумя малосольными огурчиками, и рюмкой "грушовицы", сказала, что все по-походному, не до празднований, просто за мое здоровье, а она ответила, что позже сама подойдет, а угощение принимает, потому что оно от сердца.

В ту минуту, когда он думал о возможном появлении значительного русского писателя, на подходе к своему дому Воробьёв столкнулся с человеком, который показался ему очень знакомым. Воробьёв точно знал, что прежде они никогда не виделись, а значит, не были представлены друг другу. Так часто бывает в провинциальных городишках: встретишь человечка, как будто бы даже знаешь его, но точно припомнить, откуда знаешь, не можешь.

КТО ПРИДУМАЛ СЛОВО «Л-ЖИЗНЬ»?


ВОЗВРАЩАЯСЬ К НАПЕЧАТАННОМУ - о слове "ЛЖИЗНЬ"

Цитата из сети: «Вслед за Михаилом Эпштейном, предложившим работать по созданию жанра ОДНОСЛОВИЕ, предлагаю заняться словотворчеством и создать свой неологизм, в который бы входило слово “солнце”. Вспомним уже существующие в языке слова: солнцестояние, солнцеворот, солнечный/ая/ое, солнцеподобный, солнцеликий, солнцедар... М.Эпштейн - автор таких однословий, как: “ЛЖИЗНЬ”, “СОЛНОЧЬ”- написала В.Савельева , но я с ней не согласен. И вот что из этого получилось.

Глава 5.
«Жизнь моя как ветер 
Кто там меня встретит 
На пути домой 
Ой, не стой надо мной 
Я пока ещё живой».
--Песня из сериала «Баязет».
…Павлюшин лежал на кровати. Его ладонь утопала в пыли, а лицо дергалось в нервных тиках; запекшаяся кровь на одежде сливалась с грязной простыней. Так, наслаждаясь воспоминаниями о содеянном, он пролежал несколько часов, пока боль вновь не пальнула по его голове: он скатился на пол, издавая жуткий крик. На этот раз ему повезло, ибо боль прошла быстро, после чего Павлюшин схватил вырезанные четверостишья, вылил в глотку очередную порцию водки и долго-долго глядел на заветные три строчки, которые были для него уже подобием наркотика.

6.
***
В нашем доме, подведомственном Академии, среди  профессоров, докторов наук жил также молодой, но уже всесоюзно прославленный волейболист Жанбек Сауранбаев. 
А где-то, чуть подалее от нашего дома, в нижней части города жил совершенно необычайный человек, которого знали в лицо буквально все, даже дети. Это была самая настоящая легенда города, легенда под именем Вася-Чечен.